Действительно, девы - лебеди древний и всеобъемлющий образ встречающийся чуть ли не повсеместно. Сюжет брака человека с лебедем или превращения в лебедя распространен у многих народов, он нашел отражение и в ряде фольклорных образов (царевна-лебедь, герой, превращающийся в лебедя). В сказках, легендах и преданиях лебедь - это олицетворение мудрости и необычайной волшебной силы.
В славянской мифологии лебедь относится к почитаемым, "святым" птицам. В северной Руси лебедь ставится выше других птиц, о чем свидетельствует, например, сказочный сюжет о выборе царя птиц, которым становится белый лебедь (а не орел, как в других традициях). Красота этой птицы породила множество легенд про дев - лебедей. Они владеют тайной напитка бессмертия: сказочная Белая Лебедь - обладательница живой воды и молодильных яблок. Предание об основании Киева из "Повести временных лет" рассказывает о трех братьях Кие, Щеке, Хориве и сестре их Лыбеди, поселившихся на крутых горах над Днепром. Старший брат дал имя городу, двое других - горам Щекавице и Хоривице, а сестра - реке, и по сей день впадающей в Днепр.
Валькирии, так же относящиеся к Лебединым девам, по преданиям, часто появляются у реки, сбрасывают лебединое оперение и плещутся в прохладной воде. Девы-лебеди, сбросившие лебединое одеяние, превращаются в волшебных красавиц, здесь-то и подстерегает их добрый молодец. Ведь кто спрячет их одеяние — под власть того они и попадают. Именно так в «Песни о Нибелунгах» один из главных героев заставляет Лебединую деву предсказать ему будущее.
По мифам славян, румынов и бурятов Девица-Лебедь, у которой добрый молодец однажды украл одежду из перьев, и стала праматерью их родов.
Образ Лебедя, Человека-Лебедя и лебединой символики проходит через всю историю культуры народов Евразии: от древнейшего ковша в виде Лебедя, найденного при раскопках первобытной стоянки (III—II тыс. до н.э.) на Среднем Урале и петроглифов Онежского озера до нежных античных Богинь с лебедиными крылами. Крылатые девы со стилизованным оперением встречаются и на русских вышивках.
Устойчивые представления о Лебединых девах прослеживаются до самых последних глубин, зафиксированных в литературных и фольклорных источниках. Представления, аналогичные индоевропейским, сохранились и у других народов, населяющих Север нашей Родины: у ненцев, например, также известен образ Богини-Лебеди.
Дева-Лебедь (Леда, Лада) — древний и всеобъемлющий образ. Сюжет брака человека с Лебедем или превращения в Лебедя распространен у многих народов, он нашел отражение и в ряде фольклорных образов, в т.ч. Царевна-Лебедь.
Девица-Лебедь на острове русов появилась не случайно. Античные авторы также писали о том, что обитают в северных широтах девы, которые могут оборачиваться птицами. Римский поэт Овидий, отбывавший ссылку в придунайском городе Томы, свидетельствовал, что женщины скифов достигают этого при помощи каких-то зелий. Так что А.В.Барченко, быть может, искал не то, и не там.
Кстати, имя Богини скифов, изображения которой найдены археологами в курганах причерноморских степей, — Дргим-паса или Аргим-пaca. Переводится это как «богиня Лебедь»! Отсюда следует удивительный вывод: по-разному переведенное в «Слове о полку Игореве» выражение «аркучи», из плача Ярославны, следует понимать и производить не от глагола «плакать», «причитать», a oт имени скифской богини Лебеди, Аргим (Арким) — Лебедь. Аркучи — кричать, петь по-лебединому. А Лебеди перед смертью поют. Оттуда пошло выражение «Лебединая песня». Именно в этом драматизм плача Ярославны.
Примерно тысячу лет спустя после Овидия в славянской земле вятичей среди женщин существовал обычай наряжаться птицей. Статная девица надевала платье с длинными, много ниже запястий рукавами, напоминающими крылья, и под музыку танцевала. Девиц этих называли русалками, а сами ритуальные празднества — русалиями. Не правда ли? Мы ведь с детства привыкли к тому, что русалки живут в воде, заманивают к себе добрых молодцев, и те навсегда исчезают в омутах, привороженные чарами и красотой хвостатых дев. Иногда pусалки сидели сидящими на берегу, расчесывающими волосы. Существуют они и по сей день, чему есть очевидцы. Возможно, они являются к нам из тонкого мира. Своими танцами русалки словно стремятся снова объединить миры: земной и небесный. Но в память о ком или о чем существовал ритуал славян?
У древних славян высшим существом божественного мира была Птица Матерь Сва. Сва вдохновляла на подвиги, помогала одолеть врагов, о чем свидетельствует «Велесова (Влесова) книга»: «И бьет Матерь Сва крылами и поет песнь боевую, и эта птица не само солнце, но от нее все началось».
Многие цивилизации знают богиню Лебедь Сва. От корня «Cва» происходит слово «Лебедь» в английском и скандинавском языках — Swan.
Лебедь-спутница греческой богини красоты Афродиты. На сосудах античных времен Афродита часто изображалась летящей на белокрылой птице. Но еще до греков Афродиту знали и почитали в Малой Азии. Там она признанная Мать богов. А это самый высокий из божественных титулов.
Так что же: Царевна-Лебедь — не зачарованная-заколдованная красна девица, а богиня?
До того как войти в сознание народов в образе Лебедя, Матерь богов имела другие имена.
Вот они: Изида, Анахита (богиня Ариев Средней Азии), Иннана (в Шумере «владычица небес»), Юнона (самая почитаемая богиня в Риме), Уна (главная богиня этрусков), Иштар (богиня Аккада), последнее ее воплощение — Дева Мария.
И Пушкин каким-то непостижимым чутьем уловил истинную, божественную природу Лебеди из сказки, рассказанной ему Ариной Родионовной. После той, первой записи, сделанной в 1828 году, пройдет три года, прежде чем сказка будет завершена. Поэт искал главную линию событий, которая так свободно потом соединила все его мысли. В первом варианте волшебные превращения и прочие чудеса происходят благодаря Царице-матери. В окончательном — их творит царевна-Лебедь. Главная тайна и чудо в том, что в своем многолетнем пути к этому поразительному прозрению поэт вплотную подошел к древнейшим народным истокам образа божественного Лебедя. Создается такое впечатление, что богиня явила ему себя, и он отобразил ее лик с фотографической точностью. Как величайшее откровение принимаю я портрет-описание вечно юной богини, какой ее увидел молодой князь Гвидон: Тут она, взмахнув «крылами./ Полетела над волнами/ И на берег с высоты/ Опустилася в кусты./ Встрепенулась, отряхнулась/ И царевной обернулась:/ Месяц под косой блестит,/ А во лбу звезда горит:/ А сама-то величава,/ Выступает будто пава…».
(Демин Валерий Никитич «Загадки русского Севера», В. Щербаков) Взято отсюда!
Отправлено: 18.07.08 11:43. Заголовок: Очень познавательно...
Очень познавательно. А я все о белках. Раз уж вспомнили "Слово о полку Игореве", поделюсь своей находкой.
▲ Где гуляю, где хожу, / Все дружка на уме держу... / На своих крепких мыслях. Шейн. Великорусс в св. песнях, 1, 194. На красно солнышко ... лихие люди глазом не огледят ... думой не подумают и мыслям не помыслят. Заг. для удачи на охоте. Кадник. Прогр. № 25. Видно, думушки теперечко несчастныя, / Мои мысли у горюши не таланныя! / Кабы знала я горюша про то ведала, / Што не долгой-то уписан ему векушко, / Я бы малого ведь в люльке закачала бы. Барсов. Причит. Сев. кр., 1, 107. Ср. Н. Полевой [Рецензия: „Песнь ополчению Игоря Святославича, князя Новгород-Северского. Переведено с древнего русского языка XII столетия Александром Вельтманом. М., 1833“ — „Московский телеграф“, 1833, № 7, стр. 438 (примеч.)]: „Думаю, что здесь разумеется отнюдь не мысль, а что-нибудь другое ... не зверок ли, не птичка ли какая, ибо тут видимая постепенность сравнений — облака, земля, дерево — орел, волк — мысль?“. [Карелкин] (Рецензия: „Игорь, князь Северский. Поэма. Перевод Николая Гербеля...“. — Отечественные записки, т. 93, № 3, 1854, отд. IV, стр. 9): „Покойный Полевой, а вслед за ним и незабвенный Пушкин думали, что слово мысль здесь описка, что по аналогии с серым волком и сизым орлом тут должен быть какой-нибудь зверок, мышь например. Мы случайно узнали, что есть такой зверок, который именно бегает по деревьям — не мышь, а мысь. В Псковской губернии Опочецком уезде (ныне Опочецкий район Великолукской области, — В. В.) мысью называют белку, или векшу“ (Даль, ТСЖВЯ, II, 365: Мысь ж. пск. белка, векша, — В. В.)“. И. А. Новиков („Сл. о п. Иг.“ в переводе И. Новикова. М., 1938, стр. 89): „Нами принято здесь чтение Е. В. Барсова, который, кроме слова «мысль», выделил еще рядом слово «мысь», означающее не просто белку или векшу, как думал Даль, а именно летущую векшу, или летягу, очень похожую по виду на белку, но ... относимую ... к особому семейству летяг (Petauristidae). У нас водится всего один вид летяги — Pteromys volans L.“. Н. М. Егоров (Мышью или мыслью? — ТОДРЛ, т. XI. М. — Л., 1955, стр. 13): „Ему (автору „Сл. о п. Иг.“, — В. В.) знакомо ... животное лесная мышь, жизнь которой настолько тесно связана с деревом, что она даже и гнезда свои плетет в ветвях кустарников. Лесная мышь — Duromus nitedula Schreb. — обитатель южнорусской и северокавказской лесостепи и встречается везде, где есть кустарниковые заросли, фруктовые и ягодные сады и пойменные леса.
Это преимущественно ночное животное. Днем лесная мышь спит таким крепким сном, что ее без всякого труда можно взять из гнезда, последнее и послужило причиной того, что она теперь именуется у населения «соней» ... движенья ее необычайно легки и грациозны... Именно эту грациозность движения сони по дереву и имел в виду автор «Слова» в своей характеристике Баяна“. Н. В. Шарлемань (Заметка к тексту „Растѣкашется мыслію по древу“ в „Сл. о п. Иг.“. — ТОДРЛ, т. XIV. М. — Л., 1958, стр. 41): „Прежде всего вносим поправку (к статье Н. М. Егорова, см. выше, — В. В.). Dyromus nitedula вовсе не мышь, а совершенно другой вид, малоизвестный ночной зверек — лесная соня, к которой глагол «растекаться» не применим: она не бегает, а довольно медленно лазит по коре и ветвям деревьев. Соня, как и ранее предложенные белка и летяга, — неудачные конъектуры“. В. В. Мавродин (Одно замечание по поводу «мыси» или «мысли» в Сл. о п. Иг“. — ТОДРЛ, т. XIV. М. — Л., 1958, стр. 61—63): „... видимо, во времена Киевской Руси слово «мысь» в значении белки имело более широкое распространение. Этот пушной зверек, в лесах Восточной Европы встречающийся повсеместно, был одним из наиболее распространенных объектов охотничьего промысла и тогда, когда создавалось «Сл. о п. Иг.», и гораздо позднее, да и теперь, в наши времена. Вполне естественно поэтому, что в разных местах он мог называться по-разному. ... Что касается попытки усмотреть в «мыси» соню, то вряд ли таковую можно посчитать состоятельной. Все сони (соня-полчок, лесная соня, садовая соня) ведут ночной образ жизни, спят 8—9 мес. в году, и вряд ли южной темной летней ночью можно было проследить даже зоркому глазу, как соня носится, «растекается по древу». Объектом охотничьего промысла на Руси сони никогда не были“.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
и как это относится к лебедам?
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума